Виктор Порохня о дружбе с Гагариным
«Смоленская газета» продолжает публикацию материалов, в основу которых легли интервью, взятые во время радиомарафона «Первый навсегда», посвящённого юбилею полёта Юрия Гагарина в космос. В День космонавтики, напомним, журналисты издания и радиоканала «Смоленская весна» общались с космонавтами, людьми, которые изучают историю первого полёта и жизнь первого космонавта планеты. Безусловно, в числе самых интересных интервью — с теми, кто лично знал Юрия Алексеевича. Одним из таких собеседников стал Виктор Сидорович Порохня — доктор исторических наук, профессор, заслуженный работник физической культуры, почётный работник высшего профессионального образования, действительный член Российской академии космонавтики имени Циолковского и Академии военно-исторических наук, автор более 100 научных работ. А кроме того, Виктор Сидорович — однокашник Юрия Гагарина: они вместе учились в Саратовском индустриальном техникуме, а затем долго дружили...
Тяга к авиации
— Виктор Сидорович, давайте начнём с самого начала — знакомства с Юрием Алексеевичем Гагариным...
— Судьба свела нас семьдесят лет назад в Саратовском индустриальном техникуме. Мы одногодки: Юра старше меня на три месяца и четыре дня. Он окончил Люберецкое ремесленное училище, я — Дебальцевское ремесленное училище, мы получили по пятому разряду, и нас как отличников отправили повышать квалификацию в Саратовский индустриальный техникум. Мы оказались в одной группе и четыре года жили в одной комнате общежития. В группе нас было тридцать пять человек: и воевавшие, и уже работавшие и мастерами производственного обучения, и на производстве — в общем, старшее поколение, которое для нас было наравне с учителями в техникуме, хотя учёба им давалась очень тяжело. Из-за этого техникум окончили всего пятнадцать человек, из них шестеро — с дипломом с отличием, в том числе я и Юра. Мне тяжело давалась математика в силу того, что я играл в футбол — меня уже смотрели в команды мастеров, футбол всё больше и больше меня увлекал, и я даже мог быть отчислен с первого курса. Юра, великолепно знавший арифметику, математику, высшую математику, помог мне, и первый курс мы с ним окончили, получив почётные грамоты. Так Юра спас моё положение.
Надо сказать, что и тяга к авиации у нас была своеобразная. Мы оба почти одновременно попали в оккупацию в годы Великой Отечественной войны: Смоленщина, мой Донбасс — почти одновременно. И, конечно, мы испытали и голод, и холод, и унижения, чего только не было... И первой, когда нас освобождали, о себе дала знать именно авиация, потом уже — артиллерия, пехота, и мы очень полюбили вот этих лётчиков, которые нас освобождали. Но в Саратов мы приехали учиться не лётному делу, мы приехали учиться формовочному, литейному и металлургическому делу. Мы готовились к тому, чтобы стать техниками, технологами литейного производства, мастерами производственного обучения в ремесленных училищах. У нас в техникуме, в котором учились в основном ребята, открыли отделение пилотов Аткарского учебного центра ДОСААФ, и мы пошли туда учиться — мы же помнили, кто нас освобождал. Но все, кто туда пошёл, стали чуть меньше внимания уделять дисциплинам, ради которых нас и направили в Саратовский индустриальный техникум. Руководство техникума это осознало и ликвидировало данное отделение. Однако наше первое прикосновение к авиации произошло: мы изучали мотор М-11, самолёт Як-18. Но, знаете, если бы мы всё же окончили это отделение, Юра не стал бы космонавтом, потому что после его окончания нас отправили бы учиться в Краснокутское училище гражданского воздушного флота, а по решению Политбюро ЦК КПСС в космонавты должны были принимать только тех, кто летал на реактивных быстроходных самолетах. То есть мы остались бы в гражданской авиации.
Первые шаги к космонавтике
— Виктор Сидорович, сейчас это ведь звучит как парадокс: если бы Гагарин дальше обучался лётному делу, не стал бы космонавтом...
— Абсолютно верно: он мог пойти в гражданскую авиацию, тогда же никто не думал о космонавтике! Однако в техникуме с нами приключилось следующее. Физику нам преподавал Николай Иванович Москвин, который ещё в 1904 году окончил Варшавский университет. Он всех людей называл «граждане»: и коллеги у него были «граждане», и мы, — но физику он знал великолепно! Он создал физический кружок, и я не знаю почему, но именно Юру после нескольких занятий он сделал старостой этого кружка. И однажды, когда готовилась конференция кружка, он дал Юре задание подготовить доклад о Константине Эдуардовиче Циолковском и его космических летательных аппаратах. И так Юра впервые прикоснулся к космонавтике.
Я хочу сразу перескочить несколько вперёд — ко времени, когда Юра полетел. Я в это время, что называется, и туда и сюда, а как с ним повстречаться? Мы общались, переписывались, я в 1956 году был в Чкалове, это сейчас Оренбург, где он в училище был, и мы встречались, а тут — никак! А я тогда работал в павлодарской футбольной команде старшим тренером — после того, как сам закончил играть и мне подсказали обратиться к Борису Пастухову, который потом стал первым секретарём ЦК комсомола, а тогда он был первым секретарём Московского горкома комсомола. Мне сказали: «Иди к нему, он тебе поможет». Я пришёл к нему, рассказал ему всё, показал фотографии, которые у меня всегда были в кармане, и он сказал, что поможет мне. Сказал, что позвонит в Калугу, куда Юра должен был прилететь 13 июня 1961 года, чтобы заложить там основание музея космонавтики имени Циолковского, сказал, что даст мне командировочное удостоверение, меня там встретят, разместят и я смогу встретиться с Юрой. Самое интересное, что 13 июня у меня день рождения... Я приехал, меня разместили, на следующий день отвезли на военный аэродром, куда прилетал Юра. Он как увидел меня, всё осталось в стороне: мы обнялись, минут пятнадцать-двадцать разговаривали, он дал мне все контакты, рассказал, куда звонить, как встречаться и так далее. И всё, я Юру больше не видел — только на закладке музея, а потом его отвезли в обком партии на обед, и сразу после этого он улетел...
Но вернёмся в Саратов. В целом, когда нас «отлучили» от отделения пилотов, мы продолжали заниматься, всё шло хорошо. В то время те, кто получил диплом с отличием, могли попасть в пять процентов выпускников, которые после выпуска из техникума могли поступить в любой институт без экзаменов. Мы решили, что если попадём в эти пять процентов, то поедем поступать в Московский институт стали, сплавов и золота. К сожалению, нас в этот список не включили: нужны были мастера производственного обучения, и мы все уже получили направления — кто куда. Вот этот момент стал для Юры основополагающим: он дальше пошёл по линии авиации. В своей книге «Дорога в космос» он пишет, что забегает Виктор Порохня и кричит: «Ребята, принимают в Саратовский аэроклуб четверокурсников техникумов». Мы написали заявления, прошли комиссию, собеседование, и нас приняли учиться. Он ещё писал о том, что мы думали — придём и сразу полетим, но ничего подобного: надо было учиться, учиться и ещё раз учиться... В конце 1954 года нас направляют в Ленинград на педагогическую практику: Юру — в двенадцатое ремесленное училище, он стал мастером производственного обучения, а меня — в тридцатое ремесленное училище. Вернулись мы в феврале 1955 года, а нас из аэроклуба исключили, потому что мы перестали заниматься. И вы знаете, Юра настолько хотел дальше учиться, что пошёл и к начальнику этого самого аэроклуба, а тот был Героем Советского Союза, и к начальнику учебной части. Он их всех убедил, и его снова пустили на занятия. Однако занятия шли довольно-таки тяжело: и диплом надо писать, и учёба в техникуме, — короче говоря, был очень тяжёлый момент. Юра это время выдержал.
Вы знаете, он все четыре года выдерживал большие нагрузки — он полюбился нашему Геннадию Григорьевичу Соколову, завотделением физкультуры. Юра в техникуме занимался девятью видами спорта, но основным у него был баскетбол. В его книге можно увидеть фотографию команды, он там стоит под номером «пять» — меньше всех ростом, а ведь он был капитаном команды. Тренеру он настолько нравился, что на собрании общества «Трудовые резервы» техникума Юру избрали секретарём и вручили ключи от спортзала. Поэтому вечерами после занятий мы шли туда, играли в баскетбол, я со своими ребятами в футбол, у нас очень активно и допоздна продолжалась работа в спортивном зале. Юра, кроме того, активно работал и в комсомоле, по нашим контактам с девушками из дошкольного педагогического училища и пединститута: приглашали их на танцы, отдыхали вместе...
Надо ещё сказать, что из той первой группы космонавтов, которые готовились к полёту, Юра был единственным, кто пережил оккупацию. И потом он обучался жизни не только у учителей, которые преподавали в техникуме и училище, но и у ребят, которые учились с нами в группе. Нам очень повезло, что нас учили, как говорится, с одной стороны, коллеги, с другой — учителя...
Юра, ну ты даёшь!
— Виктор Сидорович, если ненадолго вернуться к спорту, как вы — специалист в этой области, человек, хорошо разбирающийся и сделавший спорт своей профессией, — оцениваете спортивные данные Гагарина? Мог ли он стать профессиональным спортсменом?
— Когда Юра оканчивал ремесленное училище, он просил, чтобы его направили учиться в Ленинградский техникум физической культуры и спорта. Но направить его туда нельзя было, потому что по положению о трудовых резервах выпускник ремесленного училища должен был четыре года отработать по своей специальности или повышать квалификацию по своей специальности в саратовском техникуме. Поэтому его не и пустили, хотя Юра был одарён физически и стремился повышать свою физкультурную квалификацию. Когда он пришёл в Саратовский индустриальный техникум, он, конечно, также полностью отдавался учёбе и повышению квалификации формовщика, литейщика и металлурга, однако физкультуру всё же не забыл. Важно отметить: когда проходил отбор в отряд космонавтов, этот факт однозначно сыграл свою роль, потому что физическая подготовка была крайне важна, а Юра был подготовлен гораздо лучше других. Не просто так он стал первым — это в том числе и заслуга Саратовского индустриального техникума, где физкультура была на высшем уровне.
Хочу отметить ещё кое-что. Когда нас распределили по городам, меня в Сталино, ныне это Донецк, Юру должны были направить в Томск, он пришёл в техникум и честно сказал: «Я туда не поеду, я буду пытаться поступать в авиационное училище», — мы уже знали, что в Чкалове есть военное авиационное училище лётчиков. И директор техникума тогда сказал: «Юра, это твоё дело. Служба есть служба. Все должны служить: и я служил, и вы тоже должны». Юра пошёл в военкомат и попросил, чтобы его призвали в армию и отправили учиться в Чкаловское военное авиационное училище. Военком запросил ЧВАУ, там дали добро, и Юра поехал. И вот смотрите, как судьба тянула Юру к отряду космонавтов. Он приехал туда, сдал все экзамены и был принят в группу четырёхгодичного обучения. И тут Хрущёв сыграл свою роль — он уволил из армии миллион двести тысяч человек, в том числе из авиации. Холодная война разгорается, а самолёты стоят — лётчиков нет. И Министерство обороны приняло решение и дало команду военным училищам: тех, кто в 1955 году окончил аэроклуб и поступил в четырёхгодичные группы обучения, перевести в двухгодичные группы. Таким образом, Юру прямо придвинули к ряду космонавтов.
— И это не единственный такой знак, правильно? Мы видим какие-то знаки на протяжении всей его биографии...— Вот тут уже происходили самые явные знаки... Юра женился на Вале в конце октября 1957 года, тут уже и выпуск был недалеко, и в это время ему предложили остаться в училище инструктором. И если бы он стал инструктором, нашего с вами разговора не было бы. На семейном совете и с отцом, и с матерью Вали приняли решение, что надо ехать на Север, раз есть такая возможность, чтобы там совершенствовать лётное мастерство. И здесь он уже непосредственно приблизился к космонавтике.
То есть мы прекрасно учились литейному, формовочному и металлургическому делу, хотели поступать в институт стали и сплавов, а у каждого из нас оказалась своя судьба: Юра — в Оренбурге, я — в Ленинградском военном округе. И так получилось, что в 1956 году чкаловское училище и Ленинградский военный округ оказались в одной сетке игр на кубок Советской Армии, и мы приехали туда на игру. Мы с Юрой уже переписывались, и я пошёл в его часть, Юру отпустили, и мы проговорили часа четыре — о чём только не разговаривали. Далее опять продолжилась переписка, и вот когда я стал мастером спорта, приехал в Чкалов уже в этом звании, Юра сказал: «Ну ты даёшь!» А потом, недели через две-три после того, как он слетал в космос, мы встретились в Москве. Он уже был заслуженным мастером спорта по трём дисциплинам, и я ему сказал абсолютно то же самое: «Юра, ну ты даёшь! Обогнал меня и стал заслуженным мастером спорта». Кстати, он, уже будучи в отряде космонавтов, попал в первую десятку тех, кто стал мастером спорта по бадминтону в армейском первенстве, представляете?
— Да, это абсолютно удивительный факт!
— Он и в хоккей, и в футбол, и в баскетбол играл, а тут раз — и бадминтон.
В дальнейшем мы тоже довольно часто контактировали, когда я как член президиума Федерации футбола СССР приезжал на заседания, совещания, то есть чаще бывал в Москве. Мы постоянно с Юрой встречались: наши близкие знакомые жили на Нагорной, ближе к Нахимовскому проспекту, он туда приезжал, и мы общались. А когда нужно было, что называется, увидеться с глазу на глаз, я останавливался в гостинице «Украина», и мы как-то там пропали на всю ночь, а мобильных телефонов не было, и когда Юра домой позвонил, Валя и ему, и мне высказала всё, что думала. Утром он отвёз меня на Курский вокзал, а сам поехал на работу. В общем, общались мы основательно...
Ведь это ваш Юра!
— Виктор Сидорович, а как вы узнали о полёте Гагарина в космос?
— Я с футбольной командой «Авангард — Павлодар» был на сборах в Новом Афоне, и именно там мы услышали, что какой-то майор Гагарин полетел в космос. Со мной на сборах была жена, телевизора в номере не было, но было радио, и я посадил жену и сказал: «Валя, слушай, вдруг это наш Гагарин». Приезжаем мы после игры около одиннадцати вечера, а Валя и говорит: «Так ведь это ваш Юра, он окончил Саратовский индустриальный техникум». И что вы думаете, на следующий день к вечеру приходят к нам два старика, армяне, и говорят: «Вы Порохня? У нас просьба, придите к нам в село, расскажите о Гагарине». Договорились, назначили время, приходим в их Дом культуры, а там висит вывеска: «О Гагарине будет рассказывать Порохнян». Вот что было, когда Юра полетел в космос.
Ну а потом, когда я уже работал в Днепропетровске, на сборах в Феодосии забегают ребята и говорят: «Виктор Сидорович, Юрий Алексеевич погиб». Это был 1968 год... Я прихожу к автобусу, на Симферополь автобуса нет, таксисту говорю: «Слушай, вот так и так. Юры не стало, видишь». А у меня в кармане всегда лежала фотография с Юрой... Попросил взять с меня сколько-то денег, он посадил троих сзади, меня рядом. Мы приехали в Симферополь, я протягиваю ему деньги, а он мне сказал: «Да вы что, какие деньги?» — и не взял ничего с меня... Три-четыре километра стояла очередь, чтобы попасть на прощание с Юрой. Мы приехали, но уже поздно — в восемь вечера, когда всё закончилось. На следующий день чуть-чуть продлили прощание, а потом уже мы — меня уже знал и Леонов, и все остальные, потому что мы активно общались, — поехали на похороны на Красную площадь. Мне ЦК комсомола выписал пропуск, и я смог тридцатого числа быть на похоронах Юры. Этот пропуск я в прошлом году отдал в Народный музей Юрия Алексеевича Гагарина в Саратове — там он и находится. На похоронах плакали все, кто там был, а Юрин уход из жизни подтолкнул меня к тому, чтобы я занялся историей, в том числе и тем, что такое космос и почему Юра погиб не там, а в катастрофе на «МиГ-15УТИ». Впоследствии я выпустил много публикаций про космос, авиацию, Гагарина, и в 1999 году мне присвоили почётное звание академика Российской академии космонавтики имени Константина Эдуардовича Циолковского.
— Виктор Сидорович, огромное вам спасибо за очень интересный рассказ! Здоровья и долгих лет жизни!
Виктор Сидорович Порохня родился 13 июня 1934 года в Ворошиловградской области Украинской ССР. Окончил исторический факультет Казахского государственного педагогического института им. Абая в 1967 году, доктор исторических наук, профессор; действительный член Российской академии космонавтики им. К.Э. Циолковского и Академии военно-исторических наук.
С 1969 года — на научной и преподавательской работе в Московском авиационном институте, заведующий кафедрой истории МАИ. В 1993–1998 годах — начальник отдела по связям с соотечественниками в странах Восточной Европы Министерства по делам национальностей России (по совместительству).
В 1990 году стал председателем Совета историков при Ассоциации «Аэрокосмическое высшее образование» (1990); в 1993 году вошёл в состав научно-методического совета Министерства образования России. С 2001 года — директор Межвузовского центра по историческому образованию в технических вузах РФ.
Автор более 100 научных работ по проблемам национального вопроса, науки и техники, отечественной и всемирной истории, цветной металлургии, космонавтики, футбола. Заслуженный работник физической культуры РСФСР, почётный работник высшего профессионального образования России.
Виктор Сидорович женат, имеет сына. Увлекается научно-исследовательской и писательской деятельностью, футболом (более четверти века был членом президиума Федерации футбола СССР).
